Библиотека
Гирт Ловинк
Сквоттер, киберпанк, дейтадэнди. Амстердам и альтернативные медиа стратегии (1993)
Язык оригинала: русский
Альтернативные медиа стратегии, которые я хотел бы предствить здесь, связаны с развитием событий в Амстердаме в конце 1980-х годов. Эта вольная свободная территория, международный дом и опорный пункт хиппи, гомосексуалистов, безработных, художников и туристов, всегда оставался в стороне от великих потрясений, происходивших на европейском континенте. Поскольку в Амстердаме нет сколь-либо развитой промышленности, в нем не размещаются правительственные и национальные медиа, его нельзя назвать центром высоких технологий, там есть достаточно места для эксперимента, и при этом никто не дышит друг другу в затылок. Вошедшая в поговорку терпимость, ставшая символом города, и, как ее оборотная сторона, свобода от всяких обязательств и индифферентность дают простор для многих инициатив в области медиа и позволяют создавать прочные традиции достаточно независимо друг от друга, не впадая при этом в самоизоляцию. В сфере свободного радио, журналах, компьютерной связи, видео, кабельного телевидения эти эксперименты не являются по своему характеру однодневками. Здесь прослеживаются определенные тенденции, некоторые из которых я и хотел бы обсудить.
Теория и практика в Амстердаме связаны лишь косвенно. Антиинтеллектуальные настроения, характерные для движения панков и скваттеров, которые были важной питательной средой для многих медиа инициатив, усиливают общее убеждение, что нужно заниматься работой, а не болтовней. Дискуссии, критика и саморефлексия отсутствуют, но это не рассматривается как недостаток. Сочетание практического ремесленичества со здоровой дозой дерзости приводит к тому, что проекты о которых в других местах могут только мечтать, создаются и осуществляются без какой либо существенной материальной поддержки со стороны властей и деловых кругов. "Фонд Содействия Развитию Незаконных Знаний" (ADILKNO) 1, созданный в 1983 году, членом которого я являюсь, есть часть этого феномена.
Общим для многих экспериментов, реализуемых в Амстердаме, является их гибридный характер, смешение высоких и низких технологий, их сочетание: пластинки, найденные на улице, телефоны, старые компьютеры, усилители, камкодеры, разбитые кассетные магнитофоны. Существует большой интерес к тем новым вещам, которые рождаются в высокотехнологичных лабораториях на западном побережье США. Однако их эксперименты слишком чисты, слишком здоровы, слишком духовны. Не стоит впадать в антиамериканизм, но надо перестать притворяться, что американская технокультура будет ведущей в мире. Их виртуальная реальность не является единственной и ее не обязательно копировать. Существует множество киберпространств. Европейский вариант будет многоязычным и исполненным глубокой меланхолии.
Жители Амстердама любят вторгаться в чужие концепции, подмешивая в них чуточку своего великолепного дилетантизма. Аппаратное обеспечение вполне может быть глобальным, но сочетание hard-, soft, и wetware, всегда привязано к региональным особенностям культуры. Технокультуры разных континентов не могут и не должны развиваться синхронно. На глобальном уровне в технокультуре более не говорят о чьем-либо преимуществе. С точки зрения гибридной практики, различия между США, Европой, Азией, не столь велики. Отличия существуют, только если мы полагаем, что лишь медиа эксперименты, реализуемые с использованием новейших совершенных технологий, представляют интерес. Но высокие технологии являются также отходами военно-промышленного комплекса и его корпораций. Ограниченная группа художников, работающих в электронных медиа получает сюда доступ лишь с их разрешения. Те, кто микширует высокие и низкие технологии, не лижут никому сапоги и признают ущербный характер технологии.
Дейтаденди, которого я также хочу представить здесь, относится к категории, называемой ADILKNO “потенциальной медиа фигурой”. В Медиа Архиве, опубликованном ADILKNO на голландском языке в 1992 году и в расширенном издании на немецком в 1993, ряд потенциальных медиа и медиа фигур сгруппированы под общим названием “Неопознанные теоретические объекты”, или НТО. Эти компактные тексты целиком умозрительны. ADILKNO не занимается археологией, герменевтикой, критикой медиа или культурологическими исследованиями. Жанр ADILKNO - медиа текст - не описывает какую-либо реальность или идеи вне текста. Его материал - это не оборудование и программы, а сами медиа и их возможности. В электросфере существует множество потенциальных медиа и медиа фигур. Их нынешнее и будущее существование неопределенно, хотя его безусловно можно подтвердить. Степень постижения их сущности, которую обеспечивает медиа текст, безответственно поверхностна. Медиа текст играет с шансом, с опасностью, со сном и кошмаром. Он бросает вызов потенциальным медиа, побуждая их стать реальными, прежде всего в самом медиа тексте. Он провоцирует язык на принятие этих форм. Потенциальные медиа существуют только как возможные варианты, но как только они получают описание, вы встречаете их повсюду. Все это справедливо и для дейтаденди. Хотя члены ADILKNO упорно отрицают, что они являются дейтаденди, или что они пропагандируют какую-либо подобную, декадентскую, постмодернистскую теорию потребительского общества, многие тем не менее заявляют, что среди их друзей есть дейтаденди, и это утверждение трудно опровергнуть.
Вторая книга ADILKNO, вышедшая в 1990 году, “Раскалывая Движение: Сквоттерство за пределами медиа” на голландском и немецком языках, недавно была опубликована издательством Аутомедиа (Нью-Йорк) на английском языке. Книга рассказывает о сквоттерском движении в Амстердаме в 1980-е годы. Она показывает, как крупные уличные беспорядки 1980-1981 годов превратились в сложную, утонченную игру с медиа. В ней высказывается точка зрения, что в начале были лишь ошеломляющие события. И тенденция, которая была выявлена позднее, получила название “движения”. “В начале было событие. Время спрессовалось, пространство сконцентрировалось в одной точке - и произошла метаморфоза. Движение родилось из этого первого импульса. Оно стремилось упрочить последний этап трансформации, придать ей субстанцию”. Но движение не может подвергнуться метаморфозе, оно может только продолжаться: “У него не хватает мобильности, чтобы легко превратиться во что-то еще. Оно будет бесконечно разветвляться, схематизироваться, вновь возникать, писать о себе, видеть себя на пленке”.
Медиа никогда не бывают просто инструментами, которыми вы можете работать как захотите. Трансформация первоначальной ярости и разрушения в информацию есть болезненный процесс. Кристаллизация движения сопровождается фрагментацией, отбором и исключением. Однажды вовлеченное в медиа сферу, ставшее теперь виртуальным, движение уже никогда не сможет вернуться на уровень улицы, как бы оно не старалось прорваться назад, устраивая различные зрелища. В “Раскалывании движения” ADILKNO теоретически разделяет реакцию на медиатизацию сквоттерского движения на три части: антимедиальное движение, экстрамедиальное и собственно медиальное движение. Антимедиальное движение в определенной степени является НТО, которое не существует, но тем не менее постоянно растет. “Есть отдельные лица, которые прошли через экстрамедиальный опыт и ощутили после этого огромную ярость. Они рассматривают свое превращение в информацию как покушение на их жизнь. Они идут в наступление. Антимедиальное движение, которое они организуют, упорно сопротивляется, но не хочет иметь ничего общего с силами, выступающими против свободы прессы. Они требуют, чтобы демократия порвала все свои связи с медиа. Они вносят в это дело свой вклад в буквальном смысле отказываясь от всяких контактов. Не из боязни самих контактов, а из-за возможности встретить кого-то снова. Участники этого движения пытаются решить проблему встреч с другими, минуя медиа.
В 1990-е годы многие сквоттеры отреклись от веры в медиа. Осознание того, что вся информация, в том числе их собственная, подчиняется законам медиа и является лишь некоторой частью огромного набора данных, привело к здоровому медиа-релятивизму. Сторонники автономии более не желают оправдываться или выражать себя. Сквоттеры переходят из одного дома в другой как кочевники, не веря более в защиту жилья словами или кирпичами. Информация как таковая не имеет ни исцеляющего, ни губительного эффекта. Люди уже не тешат себя надеждой, что можно переубедить других просто памфлетом или манифестом. Хотя полный отказ от новых технологий как инструментов контроля над человечеством практически более не наблюдается, широкое распространение получил скептический прагматизм.
Хаким Бей пишет об этом в своем эссе “Временные Автономные Зоны” (“Temporary Autonomous Zones”, в дальнейшем - TAZ). Он противопоставляет сеть контр-сети и неофициальной сети, при этом последняя включает в себя “маргинальную зону сети, BBS сети, пиратское программное обеспечение, хакерство, телефонное хулиганство, некоторое присутствие на радио и в печати и практически нулевое в крупных медиа”. TAZ существует в информационном пространстве, а также в “реальном мире”. Но “неофициальная Сеть не зависит в своем существовании от какой-либо компьютерной технологии. Устная, почтовая, маргинальная сетевые зоны, телефонная и тому подобная информация достаточны для создания такой сети. Основным моментом является не тип или уровень используемой технологии, а открытость и горизонтальность структуры”.
Согласно Хаким Бею TAZ существует не для симуляции сопротивления или эффектного противодействия: “ТAZ стремится избежать посредничества, ощутить непосредственность своего существования. Суть дела состоит в том, чтобы быть, как говорят суфисты, “ грудь в грудь”, или”лицом к лицу”. TAZ не может быть за или против технологии, он не хочет быть утопичным или подверженным ностальгии. Поскольку TAZ - это усиление, излишек, избыток, ритуальное празднество, жизнь, идущая своим чередом, а не простое выживание, он не может быть определен в терминах Технологии или анти-Технологии". Хаким Бей более не верит в благонамеренное распространение антиинформации по основным сетям. “Откровенно говоря, у меня уже было достаточно информации для того, чтобы обогатить мое восприятие”. Ему нужны “чудесные секреты”: “Более всего я бы хотел, чтобы компьютеры давали мне информацию о реальных вещах - ‘о хорошем в жизни’”.
Другая альтернатива, предлагаемая ADILKNO, представляет собой загадочную категорию, о которой мало что можно сказать: экстрамедиальную. Экстрамедиальные фигуры взирают на упорную борьбу с проблемой медиа с некоторой долей жалости. Когда их просят принять участие, они не отвечают. Они не хотят, чтобы с ними разговаривали. Кажется, что они живут на другой планете.Они заняты самыми разными вещами, но их цель остается невидимой для медиа. Похоже, что они никогда не знают, чего они хотят. Но их безразличное отношение не есть простое равнодушие. Они напряженно сосредоточены “на том, что нужно,” отсюда и идет их молчание. Они отвечают только на незаданные вопросы. Их внимание сконцентрированно на приближающемся событии. И когда приходит время, именно они без колебаний начинают действовать. Тогда они все вместе находятся в экстрамедиальном пространстве. Происходит метаморфоза.
Третья альтернатива - это суверенные медиа. Признание и сосуществование с всевластием медиа не всегда приводит к счастливому деструктивизму. Можно избежать сложной стратегии антипубличности и полного отсутствия. Вместо того, чтобы использовать их каким-либо иным образом, можно поднять медиа на экстатическую высоту. Этот высший собственный опыт медиа прошел уже стадию поглощения и передачи информации. Задача состоит в том, чтобы вызвать медиа эффекты без установления какой-либо связи с внешним миром. Это достигается через так называемые суверенные медиа.
Дейтаденди как потенциальная медиа фигура представляет собой сложный персонаж. С того момента в 1993 году, когда ADILKNO создало этот НТО, он зажил своей собственной жизнью как модное “ученое” словечко. Как и следовало ожидать, дейтадэнди вызывает обиду и может встретить наряду с глубоким восхищением полное отвращение и презрение. Хотя дэнди демонстрирует свою близость несчастным и преступникам, он, на первый взгляд, не связан с андерграундом, художниками, работающими в экспериментальных медиа или оставшейся частью автономистского движения. Дейтадендизм не стремится к медийной практике в строгом смысле слова. Это техномаска, которую можно снимать и одевать в информационной среде подобной Сети. Информационная перегрузка является его естественной обстановкой и его противник - медиа эколог, который не терпит расточительства и жаждет прописать обществу медиа диету. Гедонистская и фривольная манера обращения с современными навигационными проблемами тревожит эссенциалистов, которые заняты поиском правды или реальности в сетях.
Дейтаденди не устанавливает каких-либо частичных медиа связей, но посвящает себя выработке отношения к феномену информации. Девиз “Пользователь как Художник” - “Дигитальный костюм - отражение общества”. Дэнди всегда фигурирует в двусмысленной социальной ситуации, для которой в конце нашего века характерно состояние глубокого смятения и скуки. В ситуации чрезвычайно широкого выбора индивидуальности, дейтаденди самозабвенно посвящает себя компьютеризованной элегантности. Подобно блистательным героям 19-го века он всецело поглощен самосовершенствованием. Дейтаденди испытывает одну программу за другой, и для него это больше, чем самоутверждение, чем стиль жизни, чем критика корпоративного характера технокультуры. Его девизом являются слова Оскара Уайльда - “Первейшая обязанность жизни быть как можно более искусственной”.
Маскарад, в котором дэнди участвует в Сети может быть игрой, например, МUD или МOO, но он может также появиться в программе новостей или на канале IRC, в шикарном Электронном гранд кафе. “Эти пространства могут быть заполнены дейтаденди, но что более вероятно, они были ими созданы. Дейтаденди - это не человек, а скорее программа. Это не личность или ролевая модель, которую вы можете принять по желанию. Дейтаденди, как и киберпанк, есть продукт литературы. Они не являются социальными конструктами как Отаку, Зиппи, Дженерейшн Икс. Подобные магические слова обладают странной притягательной силой. Люди сразу начинают интересоваться что это такое, и как можно ими стать. Но от этого блеск фигур утрачивается. Они, в лучшем случае, лишь цифровые духи, которые внезапно вспыхивают на экране, чтобы затем исчезнуть навсегда. Их существование нереально, их облик остается размытым и неопределенным, поскольку они текучие феномены. Только много позже эти вымышленные фигуры приобретают четкие контуры и исчезают в моде, где они циркулируют в фиксированной, кристаллизованной форме. Эту закономерность можно легко наблюдать на примере киберпанка, который был создан усилиями ряда писателей-фантастов. Киберпанк появился в конце 1980-х годов как фигура будущего, но сегодня стал уже историей. Благодря Идолу Билли он стал частью поп-культуры.
На самом деле киберпанки действительно появятся лишь в следующем веке. Хотя, возможно, они возникли лишь в конце 80-х годов, еще до того как научная фантастика известила об их появлении. То же самое справедливо и для дейтаденди, до сих пор не ясно, является ли он остатком декадентского постмодерна 1980-х годов, или бесполезным возмутителем спокойствия эпохи расцвета Сети. В любом случае, об этом невозможно рассуждать вне моды и медиа. При создании техномаски важно распространить негативность насколько это возможно. Во времена благонамеренного позитива, неумолимой эффективности и всепоглощающего прагматизма, важно оставаться максимально неясным. Только когда хаос мыслей оптимален и сложность необозрима, из серого тумана обрывочных образов, забытых дискурсов героических времен и подержаных высоких технологий возникнет фигура дейтаденди.
Дейтаденди собирает информацию, чтобы похвастаться ею, а не передать ее. Он хорошо, слишком хорошо, или даже нарочито хорошо информирован. На острые вопросы даются нежелательные ответы. У него всегда в запасе что-то неожиданное. Фенотип дейтаденди вызывает такой же страх, как и его исторический прототип, чьей игровой площадкой были улица и салон. Элегантная экстравагантность, с которой он демонстрирует самые незначительные мелочи, шокирует практичного медиапользователя. Дейтаденди смеется над дозированным потреблением и выверенным набором новостей и развлечений, его не волнует избыток или чрезмерное количество специальных знаний. Его тщательно отобранный информационный портфель не свидетельствует о конструктивном мотиве. Он принимает максимум усилий для того, чтобы казаться в высшей степени непостоянным. Мы задаемся вопросом: почему дейтапоклонник хочет знать все это? Он тратит столько усилий не от скуки, а от нежелания быть в курсе последних событий и проблем других людей.
В эпоху мультимедийной массовой информации уже нельзя провести границу между униформизмом и многообразием. Ни широкий обзор, ни четкая детализация не могут снять сумятицу мыслей. На этом фоне дейтаденди доказывает то, что все знают: а именно, что информация может быть вездесущей, но не является легкодоступной. Некоторые факты очень приятны и нужно иметь на них чутье. В отличии от собирателя данных, дейтаденди поглащен не составлением полного файла, а сбором наибольшего количества несущественных безделиц. В то время как Отаку уходит в себя и никогда не выходит за пределы своего одиночества, дейтаденди ищет группы самых больших информационных экстравертов, чтобы внести свой бесполезный вклад. Та информация, которую он собирает, чтобы представить где-то, была бы весьма второстепенна, если бы она не подавалась так нескромно. Его причудливый ум отвлекает внимание от заурядных сообщений. Его оригинальные остроты живут лишь 30 секунд, а затем исчезают с экрана так же внезапно, как появились. Наш дейтаденди - брокер гигавэрс, при этом ваш мусор - это его косметика, и его субстанция - ваша жидкость.
Экран - это зеркало, перед которым он совершает свой туалет. На смену одеванию и раздеванию мануфактурного щеголя пришло скольжение по каналам, декаданс их включения, выключения. Закутанный в самые точные факты и самые бессмысленные новейшие приспособления, новый дейтаденди отменяет дерегуляцию [время-] экономии информации/денежных мешков. Он тратит большую часть своего компьютерного времени на роскошные украшения для своего компьютерного диска и создание сложных цепей из тысяч разнородных пустячных элементов программного обеспечения. Бесценная Power Book - это гордость каждого салонного дигиталиста. Он насмехается над реальностью, трюками, модой: на какую-то долю секунды появляется его собственное “я”, которое выступает в качестве создателя и ведущего всех его программ. Дейтаденди считает свое воплощение в киберпространстве центром дигитальной вселенной. Он знает, что может занять это положение только благодаря открытой структуре сети. Его надоедливые вмешательства обусловлены открытым доступом, который он не считает средством изменения невиртуального мира. Он признает сеть лишь как место, где он может демонстрировать себя, а не участвовать в коммуникации. Симуляция есть фундамент его “основных принципов дигитальной элегантности”, в то время как эссенциалисты, которые все еще верят в бинарную оппозицию реального/нереального отвергают ее, как “Lust am Untergang” или “Reinen Hedonismus”. Дейтаденди является тайным демократом, ведущим без особого напряжения борьбу за безграничное расширение дигитальных прав человека, поскольку, если доступ к Сети будет закрыт, его индивидуальность исчезнет.
Абсолютная пустота дейтаденди очень напоминает возвышенную лень Дженерейшн Икс Дугласа Купланда, Слэкерз, Масджобберз, поклонников Бивиз и Баттхед и других не очень ясных персонажей. Они считают себя абсолютно неотделимыми от медиа и сопротивляются своей исторической миссии субъектов технологической революции. Они до колик смеются над идеей, что мышь, дистанционное управление, перчатка являются революционными устройствами, способствующими новой творческой продуктивности. Творческий потенциал новых медий заключается в основном в их скрытой возможности счастливого обмана, на которой мало кто может заработать. Эти “крутые” продукты потребляются Иксами без всяких иллюзий и с большой долей иронии. Их удовольствие от самореференционного характера медий ничего не дает. Мы видим, как они, далеко не самозабвенно, возятся с многообразием технических возможностей. Ушел в прошлое гаражный романтизм 80-х годов; на смену любительскому занятию аппаратным обеспечением пришло копирование, склеивание, доработка и перепрограммирование чужих программ.
Дигитализация в 90-е годы происходит на субпролетарском уровне, за пределами рушащегося государства социального благоденствия. Сборка компьютеров и обработка данных происходят в глобальном контексте и перемещается, телематически направляясь в Азию, Карибский бассейн, Китай, Индию, Восточную Европу. Сеть как нирвана утраченных рабочих мест является прежде всего его ареной, где можно радоваться жалкой, невыразительной коммуникации других. В отличии от Дженерейшн Икс, дейтаденди скрывает свой цинизм относительно теоретизирования в области новых медий. Что касается его, то причуды интерактивности он не считает нужным раскрывать. Напротив, тщательно культивируемый негативизм, полный парадоксального юмора должен элегантно распространяться. Великое Ничто, которое обесценивается в зияющей дигитальной пропасти, должно быть сокрыто. Это самая важная скрытая пружина его стремления к иллюзии и обману. Глубокая меланхолия компьютера и бесконечная пустота киберпространств внушают пользователям экстраэкзистенциалистские фантазии, которые дейтаденди пытается изгнать своей гуманоидной искусственностью. Он восхищается штампованным культом бедности и запустения, нелепо свежими и яркими красками Свотч и Бенеттон (фосфорицирующими и естественными), благонамеренными и здоровыми галлюцинациями, предлагаемыми киберкультурой. В ответ на вызванный компьютером мысленный образ с его бесконечной навигацией в массивах данных, дейтаденди продвигает благодатное искусство вдохновения. Он восхищается всеми поисковыми системами, know-bots, агентами и другими вариантами философии гиперкарт. Его соблазнительная привлекательность основана на том, что он может воскресить прошлое знание. Героическое производство данных ошеломляет советующихся клиентов и карьеристов, которые с раздражением спрашивают, где можно достать пособие дейтаденди. Но они разочарованно удалятся, как только они осознают, что медиа и их теоретики на самом деле восхваляют надувательство и что, подобный хамелеону, дейтаденди может совершенно свободно смеяться над собственной неизбежной смертью.
Сеть для электронного денди есть то же, что улица для традиционного денди. Прогулки по бульварам данных не могут быть запрещены и в конечном итоге блокируют всю ширину полосы. В высшей степени благовоспитанной беседе во время свидания может всплыть неуместная или нежелательная информация, но это никогда не приведет к разногласию. Причины нарочито неверной навигации и элегантной прогулки по чужой электронной среде - восхищение, зависть, замешательство и сознательное целенаправленное стилизованное непонимание. Денди оценивают красоту своей виртуальной внешности по моральному негодованию и смеху подключившихся граждан. В характере истинного салонного аристократа - наслаждаться шоком искусственного. Вот почему он чувствует себя как дома в киберпространстве со всеми его особенностями. Одеколон и розовые чулки сменились Intel, тонкие дейтаперчатки и украшенные рубинами очки-бабочки и сенсоры закреплены на лбу и носу. Долой грубую NASA - эстетику киберпространства! Дейтаденди уже давно прошел стадию первооткрывательства, дело теперь за благосклонным жестом медиа.
Примечания:
1. ADILKNO регулярно публиковался в журнале Mediamаtic, начиная с 1988 года. Его первая опубликованная на английском языке книга - Cracking the Movement: Squatting beyong the Media (New York: Аutonomedia, 1994). На немецком языке опубликованы следующие работы: Bewegungslehre (Berlin: Edition ID-Archiv, 1991), Medien-Archiv (Bensheim: Bollman Verlag, 1993) and Der Datendandy (Bensheim: Bollmann Verlag,1994). Оригинальные тексты на голландском языке опубликованы издательством Ravijn, Амстердам.
Адрес, по которому можно связаться с ADILKNO: Post Box 10591, 1001 EN
Аmsterdam, Netherlands, tel./fax + 31-20-6203297, email: geert @xs4all.nl
Перевод текста: Squatter, Cyberpunk, Datadandy. Amsterdam Alternative Media Strategies
|
